Дочь герцога улыбнулась, она знала, что они так отреагируют.

– Но ты могла бы предупредить… – все равно не угомонилась Раколетта.

– Не важно, отправят твоего отца на родину или нет, в скором времени мы не будем зависеть ни от одного из мужчин – это главное! – Лафает поднялась, от одной ее улыбки стало жутко. – Так что тебе, Летти, не нужно будет ехать на родину, а тебе, Кортни, никогда больше не придётся отвечать за своего братца-разгильдяя.

– Но ведь возникла какая-то проблема, не так ли? – уточнила Виолет, возможно потому, что ей ничего не пообещали.

– Пешка дошла до края доски и стала ферзем, – задумчиво проговорила Сюзанна и, подойдя к столу, поставила на него фигуру ферзя.

– И что это значит? – шепотом спросила Кортни у Фабиант.

– Понятия не имею, но, кажется, это плохо, – сказала та, снова наливая себе в бокал.

– С любой пешкой и даже ферзем можно справиться, – в свою очередь улыбнулась Мате, как будто понимая, о чем идет речь. – Нет человека, нет проблемы.

– Вы снова собрались кого-то убить? – послышался из коридора голос.

– Ты опоздала! – возмутилась Виолет, недовольно скривившись.

– Я пришла как всегда вовремя, – заверила ее Вероника.

Бледная, какая-то измученная, когда-то пышная и цветущая девушка сейчас смотрелась как ходячий, но очень довольный труп. Она улыбнулась, завидев всех своих подруг за столом, но улыбка не отличалась искренностью.

– О, предательница пришла, – прокомментировала Фабиант, нахмурившись. – Может, это ты нас своей новой подружке сдала?

– Не понимаю, о чем ты, – безразлично ответила ей дочь графини Затморской, поочередно целуя каждую из девушек в щеку. – Каждый из нас действует так, как нам выгодно. А малышка Рин просто очаровательна и неимоверно доверчива. Кажется, я понимаю, почему ты прятала ее от нас, иначе наша пятерка превратилась бы в шестерку.

– Ха-ха, очень смешно, – Лафает при этом совсем не смеялась, смерив девушку холодным взглядом.

– Она нам угрожала, наш человек, – ухмыльнулась Мате, поддержав Веронику. Не то чтобы она и в самом деле так думала, но лишний раз уколоть, сделать Сюзанне мелкую пакость ей всегда нравилось. Дочь герцога бросила на своих подруг такой взгляд, что сразу стало понятно, кого обсуждать при ней не стоит. Она пересела за стол, будто бы желая отдохнуть от раздумий, а может, именно Затморской она и дожидалась.

– Я так понимаю, тебя можно поздравить? – сменила тему Фабиант. – Такая задумка и с твоими умственными способностями, даже не ожидала от тебя. Мы-то думали, что на такое только Сюзанна способна.

– Одна истерика этой шлюхи перед королем стоила всех моих мучений! – плюхнувшись в кресло, с мечтательной улыбкой на губах произнесла Вероника.

От образа скромной и даже застенчивой барышни ничего не осталось, перед подругами ей не нужно было притворяться как перед своей матерью и остальным светом. Скромность и повиновение – это те благодетели, которые обеспечат ее хорошим мужем и наследством отца – так утверждала ее няня, воспитывая девочку.

Однако повзрослев и оставшись без ее защиты, Вероника попала в совсем нехорошую компанию для зависимой девочки с такими ценностями, как скромность и повиновение. Как говорится: с волками поведешься, от волков наберешься.

– Признайся, дело ведь не только в наследстве. Тот красавчик тебе понравился, не так ли? – ухмыльнулась Кортни, подмигнув девушке. Кавалера толстушки все успели разглядеть вчера, кроме разве что Лафает, она отбивалась от принца и была занята.

– Его зовут Курт, – пробормотала Вероника, вдруг посерьезнев. Она потянулась за печеньем, но Кортни отодвинула их подальше.

– Эй, я две недели почти не ела, чтобы влезть в платье, – прорычала сквозь зубы Вероника, снова попытавшись достать сладкое.

– Вот и хорошо, что ты теперь понимаешь, как сложно расставаться с лишним весом, – сладковато пропела Кортни, с удовольствием откусывая печенье. – И вообще, посмотри на себя, ты по-прежнему корова, пускай и немного похудевшая, так что никакого сладкого.

Вероника на мгновение замерла, но затем взяла себя в руки.

– Ты выяснила что-то полезное? – спросила Лафает, пользуясь возникшей паузой.

– Полезное? – будто бы пребывая в рассеянности, принялась теребить свою косу Вероника, делая вид, что не понимает, о чем она спрашивает.

– О моей кузине, я же велела тебе узнать причину, по которой она так резко изменилась? – напомнила Сюзанна на повышенных тонах.

– Мне сложно сказать, мы не так близки и… – принялась оправдываться дочь графини.

– Ты ничего не узнала, не так ли? – с презрением догадалась дочь герцога. – Слишком была занята очарованием той черни? Очнись, Вероника, думаешь, ты реально ему понравилась? Ты действительно полагаешь, что кто-то посчитает тебя привлекательной, даже сейчас? Что бы ты ни делала, мужчины всегда будут рассматривать тебя всего лишь как возможность улучшить своё материальное положение, и зависит это от того, получишь ли ты наследство или нет.

Кортни подавилась печеньем, Фабиант ухмыльнулась, а Виолет с трудом подавила усмешку, наблюдая, как лицо Вероники сначала побледнело, а затем покраснело, а глаза начали блестеть от сдерживаемых слёз.

– Я прекрасно об этом знаю, – голос Вероники дрогнул, но с каждой фразой становился уверенней. – Курт – умный молодой человек, мы сразу обсудили все риски и его выгоду от брака со мной. Так что никаких чувств и фантазий у меня к нему нет, – голос девушки слегка осип, она опустила глаза, словно заинтересовавшись скатертью. – К тому же он влюблен в другую.

Кортни неприлично присвистнула, а затем рассмеялась.

– До чего же тебе не везет, коровка, – она подтолкнула поднос с печеньем, – ешь, это явно тебе нужно.

– Фу, Кортни! Свистишь как гулящая девка! – отругала ее Мате и с любопытством придвинулась ближе к Веронике. – Так в кого, ты там говоришь, он влюблен?

– В калеку… то есть Карвалье? – запнулась под взглядом Лафает Кортни.

– Нет, у них больше братские отношения, – пробормотала девушка, все больше становясь похожей на свой светский образ, и снова потянулась за печеньем. – Как же есть хочется… Можно мне чаю?

– Так ты что-то узнала или только слуг соблазняла? – повысила на нее голос Лафает.

Виолет навострила ушки, Сюзанне такие манеры свойственны не были, она обычно хладнокровна. Вероника замерла, резко вдохнула.

– Я никогда не говорила, что буду следить за ней. К тому же это твоя кузина, разве ты не должна знать ее лучше? – приподняла бровь Затморская, вздрагивая от волнения.

– И то правда, Сюзанна? – подхватила ее слова Фабиант. – Косяк за косяком, даже Беловолосый принц предпочел тебе калеку…

Слова Раколетты прервал звон разбитой посуды, Лафает бросила в нее чашкой. От самой чашки, разлетевшейся на полу сотней осколков, та сумела увернуться, но не от горячего напитка. Девушка закричала, отпрыгнув назад и судорожно касаясь своего лица и руки, на которую попала жидкость.

– Что ты наделала, ты больная…

– В следующий раз это будет кипяток, – холодно предупредила ее Лафает. Она поднялась и, подойдя к замершей Веронике, схватила ее за волосы. Дернула их, заставляя девушку приподняться со стула.

– Только ты могла выбрать себе на роль подставного жениха слугу, – с презрением улыбнулась Лафает. – Неудивительно, учитывая кто тебя воспитал.

– Происхождение не делает одних людей лучше других, – прохрипела Вероника, смотря на девушку с вызовом.

Все в комнате замерли, даже Раколетта, что с диким упорством пыталась оттереть пятна с платья.

– Лучше бы ты и в самом деле была невинной и тупой толстушкой, какой ты притворяешься для своей матушки, – недовольно прошипела Сюзанна и отпустила волосы подруги, слегка оттолкнув.

– Как только ты станешь просто тупой красоткой, так сразу ею стану, – заверила Вероника, тщетно пытаясь унять дрожь и поправляя волосы так, словно ничего необычного не случилось.

Сюзанна засмеялась, сначала нервно, а затем и вовсе расхохоталась. Она вернулась в свое кресло и резко поставила на шахматный стол какую-то фигуру, от чего несколько ближайших повалились.